ещѐ донести остальную часть моей крови до освящѐнной земли, на вожделѐнном кусочке которой я хочу покоиться – рядом с гордым дедушкой Ибрагимом и мудрой бабушкой Ругиѐй, единственной из нашей большой семьи, благословившей нас с Азером ...
Я хочу покоиться рядом с ними на кладбище Гурд Гапысы, через чьи врата провѐл турков из Азии в Анатолию легендарный волк Боз Гурд вместе с верной волчицей Асеной. Лишь очистив свою кровь от навлекшей на меня бесчестие примеси, я буду иметь моральное право возлежать рядом со своим дедом Ибрагим киши, который берѐг свою честь и завещал своим потомкам никогда не покушаться на чужую. Я не хочу быть похороненной на покинутом армянском кладбище, чтобы мой Азер тайно пробирался ко мне на могилу, о, нет, никогда!!! А самое главное, во мне теплится надежда, что лет эдак, через восемьдесят, мой Азер соединится со мною... Неужели нам никогда больше не суждено быть вместе?
Глава 79
...Я ощущала неземное блаженство, осознавая, как с каждой вытекшей из меня каплей я всѐ больше и больше возвышалась над Рубеном и ему подобными. Теперь я навсегда избавлюсь от его мерзкой крови, осквернившей мою плоть и мою душу. Я перевязала рану жгутом и поползла к нашей с Азером свадебной пещере, стараясь не запачкать в песке спутавшиеся волосы – невеста не имела права быть растрѐпанной.
Я вползла в нашу пещеру, с трудом сняла с себя мокрые окровавленные вещи и, не вытираясь – надо было беречь силы - натянула на себя мамино свадебное платье. Несмотря на то, что мне всегда говорили, что у меня мамина фигура, еѐ платье сидело на мне мешковато, очевидно, мать моя была далеко не на первом месяце беременности, будучи невестой... Я вновь прикоснулась к прошлому своих родителей. Зачем надо было любить друг и друга и производить на свет таких несчастных полукровок, как я, если мир так безжалостен к ним?!
Тѐтю Назлы раздражала моя армянская кровь, дядю Рубена – азербайджанская... В последнее время я только мучилась от этой двойственности в моем теле и моей душе. Всю свою жизнь я должна была слушать и в школе, и дома, и с высоких трибун, и со страниц умненьких книг это наглое враньѐ о дружбе народов. Для чего все эти разговоры об интернационализме, если два представителя соседних народов, некогда соединившие судьбы своих детей, не смогли уберечь их потомство - свою внучку и, кто знает, может кого-то ещѐ? Я – дочь Азербайджана, считала когда-то и Армению своей родиной. Родиной, чей сын – любимый сын и уважаемый гражданин - совершил самое святотатственное на свете преступление – кровосмешение, испоганив мою честь, осквернив тело и душу, исковеркав судьбу и поломав чувства... Боже мой! Это так мерзко и так грязно… Я не смогу с этим жить, и не смогу никому сказать об этом… А мой Азер… Он не заслужил того, чтобы знать об этой мерзости… Душа моя измучилась совсем, так лучше разом покончить с этим. Нужно лишь потерпеть немного, и полетит моя душа на наш с Азером Остров Азераиды, а тело будет покоиться на земле предков.
Я подползла к выходу, легла лицом к морю и стала жадно вглядываться в любимый пейзаж. Так мы и не попали на новый Остров Азераиды, который ты открыл для меня... Прости меня, любимый, за то, что я разбила твои мечты... Пойми, у меня не было выхода: мать моя совершила убийство, и попадѐт из-за этого в ад… Хорошей была бы я дочерью, если б оставила еѐ там одну... Но самоубийц тоже ожидает ад, и поэтому спешу туда, чтобы встретить еѐ там, несчастную, ведь у неѐ никого нет, кроме меня... А у меня есть ТЫ! Я знаю, ты вытащишь нас из любого ада, ты никогда не бросишь меня, никогда! Прости меня любимый, за нашу оборванную любовь, за наших неродившихся детей, за наши несбывшиеся мечты ...
Но даже ты, мой Азер, не знаешь самого главного: я должна уйти не только потому, что не сберегла свою честь, что не прощается на Кавказе, а ещѐ и потому, что позволила осквернить твоего ребѐнка – бьющегося у меня под сердцем нашего первенца... Да, родной мой, все безумия я стала совершать после того, как узнала, что стану матерью... Теперь уже никогда не стану... Я оказалась плохой матерью, не сумевшей уберечь своѐ дитя! Твоѐ дитя... Наше дитя... Впрочем, кто знает, что ожидало бы наше дитя в этом ставшем таким враждебным мире? Мирок, в котором мы жили, рассыпался прахом, а представший перед нами новый мир оказался слишком жестоким, чтобы в нѐм могли жить наши дети. Из былого незыблемого и казавшегося вечным мира я уношу с собой только дарованное мне небесами счастье любить тебя и быть любимой тобой...
Посиневшими безжизненными пальцами я развязала жгут, чтобы окропить своей уже очищенной кровью святую землю, на которой я родилась и к которой я принадлежу всецело, как еѐ преданная и любящая дочь.
... Я лежу, вытянув руку, в которой крепко сжат заветный магнитный шарик, сиротливо болтающийся на разорванной цепочке, в сторону моря, и смотрю в отверстие пещеры. Я наблюдаю, как над потемневшей гладью оплакивающего меня свинцового моря кружатся в диком крике чайки - свидетельницы нашей необычной свадьбы, прощаясь с самой несчастной в мире невестой и матерью. Но что это? Неужели видение? Я вижу, как по лазурным волнам бежишь ко мне ты, Азер! Угасающим сознанием я пытаюсь понять, каким образом тебе удалось попасть через моря и океаны в наше внутриматериковое Каспийское море, как вдруг меня озаряет, что тебя привела сюда на своих крыльях Любовь, которой не подвластны никакие границы и национально-религиозные препятствия! Как же ты прекрасен, любовь моя! Я прижимаю к иссохшим губам перепачканный кровью и песком диктофон, чтобы, собрав оставшиеся во мне силы, прошептать:
- А-З-Е-Е-Е-Р, я… люб…лю те...бя…
*********
Эпилог
Ранним утром, через неделю после описываемых событий в посѐлок Шувеляны твѐрдой походкой входил красивый и стройный молодой лейтенант с необычайно грустными глазами и бледным цветом лица. Он привлекал к себе внимание, потому что при его несомненной молодости, парень был совершенно седым, как лунь. Молодой человек был одет в военную форму цвета «хаки» и подпоясан ремнѐм. Офицер решительно отворил дверцу одного из цветочных парников и вошѐл вовнутрь.
- Салам
